Идея немецких националистов расширить свою империю на восток зародилась ещё во время Первой мировой войны. После подписания в марте 1918 навязанного России грабительского Брест-Литовского мирного договора Германия почувствовала вкус победы, заполучив стратегически важные территории, благодаря чему амбициозный план по захвату восточной части материка, казалось бы, начал активно претворяться в жизнь.

Вечером 6 июля 1914 года рейхсканцлер Германской Империи Теобальд фон Бетман-Хольвег провёл длительную беседу с приближёнными на веранде своего замка в маркграфстве Бранденбург в обстановке строжайшей секретности. За несколько часов до этого правительство Австро-Венгрии объявило о намерении развернуть военные действия против Сербии, заручившись поддержкой Рейха. Советник при Министерстве иностранных дел Германской империи и ближайшее доверенное лицо рейхсканцлера Курт Рицлер задокументировал в личном дневнике основные положения той исторически важной беседы: «Нападение на Сербию может стать предпосылкой к началу мировой войны». Таким образом становится совершенно ясно, что рейхсканцлер отдавал себе полный отчёт в том, какую опасную игру затевал, вручив Вене карт-бланш на развязывание войны, более того — он озвучил чёткий мотив своих действий: «Будущее — за Россией, многообещающей страной, перспективы роста и развития которой представляют собой всё более реальную угрозу для Германии».

Напряжённая обстановка после покушения в Сараево спровоцировала алармизм среди глав государств, готовых в любой момент провести вооружение для борьбы против «угрозы с Востока». По расчётам начальника германского Генерального Штаба Хельмута фон Мольтке России требовалось около 2-3 лет для военной мобилизации, после чего Германии уже было бы не под силу одолеть Антанту (союз России, Франции и Англии), поэтому действовать надо было быстро, не оставив противнику шанса окрепнуть и обрести могущественных союзников: «Нам не остаётся ничего иного, кроме как безотлагательно начать превентивную войну, пока мы имеем стратегическое преимущество над противником и шанс выйти из этой войны победителем».

И всё же в июле 1914 правительство Рейха не спешило с наступлением, опасаясь провала. Запись в личном дневнике Бетмана-Хольвега от 20 июля 1914 года, сделанная за несколько дней до того, как венское правительство предприняло решающие действия, повлиявшие на эскалацию конфликта в Сербии, гласит следующее: «Ужасающая мощь России, растущая с каждым днём, вскоре станет нам не по плечу, тем более что Россию поддерживает союз Англии и Франции». Фактически покушение, организованное в Сербии при поддержке и покровительстве Берлина, было всего лишь провокацией и служило своеобразной проверкой готовности России к открытым военным действиям. Рейхсканцлер и его соратники рассуждали следующим образом: если Россия отреагирует на брошенный ей вызов и добровольно окажется вовлечённой в конфликт, значит, войну следует начинать незамедлительно, если же конфликт Австро-Венгрии и Сербии не выйдет за рамки региона (что, по мнению Берлина, было не исключено, хотя и маловероятно), надежда на расформирование Антанты путём дипломатического поражения России всё же оставалась — в таком случае Германия рассчитывала на переформирование сил, что стало бы не менее выгодным и даже более предпочтительным развитием ситуации.

Однако чем очевиднее становилось, что крупномасштабной войны, в которую стремительно перерастал сербский конфликт, не избежать, тем больше рейхсканцлер концентрировался на том, чтобы переложить ответственность за развязывание войны на Россию. «Необходимо любыми путями добиться того, чтобы Россию обвинили в противоправных действиях,» — заявил Бетман-Хольвег 26 июля 1914 в телеграмме, адресованной кайзеру Вильгельму II. Это был единственный способ заручиться поддержкой Социал-демократической партии Германии, представители которой выражали открытую ненависть к царскому режиму.

Обманный манёвр сработал: 31 июля Россия объявила всеобщую мобилизацию. Получив долгожданную новость об удавшейся провокации, Германская Империя начала мобилизацию военных сил уже 1 августа, а чуть позднее объявила России войну. «Великолепно, — написал в личном дневнике глава Морского кабинета адмирал Георг Александр фон Мюллер, — гениальная задумка правительства выставить нас в роли жертвы увенчалась успехом». Рицлер также отметил «блестящий ум» рейхсканцлера в письме к своей невесте Кете Либерман, дочери художника Макса Либермана, похвалив «весьма убедительную инсценировку», устроенную Бетманом-Хольвегом.

В первые же недели войны германская армия перешла в такое неистовое, безудержное наступление на Западном фронте, что среди немецкой общественности моментально распространилась уверенность в скорой победе. Представители различных организаций, члены партий и политические деятели высказывали свои самые смелые и беспощадные требования к поверженному противнику, которые ему предстояло выполнить. 9 сентября 1914 года на основе поступивших предложений и высказанных пожеланий Рицлер лично разработал «черновой набросок основных направлений политики Германии после заключения мирного соглашения», формулировка главной цели которого звучала следующим образом: «Упрочить влияние Рейха на Западе и Востоке путём ослабления Франции до полного уничтожения статуса «великой державы», оттеснения России от германских границ и прекращения её господства над народами, не имеющими русских корней».

Некоторые пункты документа, впоследствии получившего название «Сентябрьская программа», благодаря известному немецкому историку Фрицу Фишеру, относились только к Западу, поскольку предполагалось, что Франция в скором времени попросит о перемирии. Что касалось России, некоторые сочинения очевидцев событий тех лет говорят о том, что уже тогда Германия планировала захватить стратегически важные территории, принадлежавшие Российской империи.

Так, например, немецкий промышленник и основатель крупнейшей сталелитейной династии Август Тиссен выдвинул предложение расширить границы Германии на восток, захватив Крым, а также аннексировать Кавказ, чтобы «получить выход к Малой Азии и Персии», а также доступ к месторождениям полезных ископаемых, в том числе металлических. Радикальный настрой Тиссена затмил даже одного из самых влиятельных в Германии представителя ультраправых — председателя Пангерманского союза Генриха Класса, который требовал, чтобы к середине сентября Россия лишилась всех территорий, приобретённых при Петре I, причём местное население должно было покинуть аннексированные земли, чтобы освободить место для немецких поселенцев. Очевидно, что Класса абсолютно не интересовало соблюдение международного права, по этому поводу он говорил так: «Вопросы государственной важности — не для слабонервных и эмоциональных натур, это жёсткое и бескомпромиссное дело, где главное — благополучие собственного народа».

Провал военной кампании во Франции лишил Германию надежды на реализацию грандиозного плана по расширению территорий. В письме к своей невесте, датированном 27 октября 1914 года, Рицлер признался: «Мечта одержать победу по всем трём фронтам обернулась крахом. Попытка вознести Германию на уровень мирового господства также не удалась».

• ЧИТАТЬ ЧАСТЬ 2
• ЧИТАТЬ ЧАСТЬ 3

Источник: DIE ZEIT