Ранее в этом месяце в огромном зале для торжеств в Берлине председатель Европейского центрального банка Кристин Лагард вручила Вольфгангу Шойбле, экс-министру финансов ФРГ, Премию Эрен-Виктория за выдающиеся достижения во времена вызовов. «Мало кто столько сделал для Европы и евро. Его посвященность, строгость и искусное управление являются источником вдохновения», – позже написала Лагард в своем Twitter.

Но на самом деле все наоборот. При Шойбле и после его ухода Германия стала разрушительной силой для европейской экономики. С начала 2000-х годов правительства страны намеренно создавали рекордно высокий профицит текущего сальдо, не только разрушая перспективы Южной Европы, но и подталкивая собственную экономику к проблемам.

Наиболее очевидным побочным эффектом перманентного избыточного дохода Германии стал дисбаланс спроса. Когда BMW, аспирин и промышленные роботы экспортируются из Германии в другие европейские страны, деньги поступают именно в Германию. Поскольку объем немецкого импорта значительно меньше объема экспорта, эти деньги застревают, не возвращаясь, например, когда немцы покупают итальянские товары или испанские услуги. Масштабы просто поразительны. По данным центрального банка страны, с 2008 года профицит дохода Германии, извлекаемый из остальной Европы, ежегодно достигает приблизительно €110 млрд (£94 млрд).

Эта экономическая стратегия больше не приносит успеха Германии. Поскольку она импортирует значительно меньше других европейских стран, те в свою очередь не могут «заработать» достаточно для оплаты экспорта из Германии на устойчивой основе. Возникающая разница покрывается кредитованием или продажей активов немецким кредиторам и инвесторам. В 2017 году, например, домохозяйства и фирмы стран ЕС задолжали немецким банкам и их филиалам полтриллиона евро, а Греция продала 14 региональных аэропортов немецкой компании Fraport.

Реакция правительства Германии до сих пор заключалась в желании «замести под ковер» эту проблему: официальная позиция правительства гласит, что профицит обусловлен успехом частных немецких компаний. Правда это или нет, она не отражает сути проблемы: имеют значения лишь последствия, а не причины профицита экспорта.

Итак, что можно предложить немецкому правительству? Содействовать росту заработной платы немецких рабочих: 5%-ный реальный рост в течение пяти лет подряд означает утроение темпов роста заработной платы за последнее время.

Но данную схему сложно реализовать. В Германии существует глубокий двухпартийный консенсус в отношении сохранения статуса-кво. Профицит торгового баланса фактически усугубляет экономическое неравенство Германии – экспортная прибыль промышленников, как показывает исследование Международного валютного фонда, концентрируется в руках небольшой группки людей. Однако такое неравенство не влияет на позиции правящих Христианского демократического союза (ХДС) и Социал-демократов, чьими основными избирателями являются семьи, владеющие бизнесом, и работники, состоящие в профсоюзах.

В любом случае, история говорит нам о том, что решение этой задачи слишком безотлагательно, чтобы основываться на экономическом догматизме. Как пишет историк Адам Туз в своей книге «Всемирный потоп» (The Deluge), постоянный экспортный профицит в США стал первопричиной экономической нестабильности межвоенного периода: неспособные создать подобный торговый профицит, Великобритания, Франция и Германия тонули друг за другом под бременем долгов, накопившихся за Первую мировую войну, и некоторое время оставались на плаву только благодаря увеличению заимствований у США. Когда же в 1929 году американский кредит иссяк, развязалась Великая депрессия с такими политическими последствиями, которые не нуждаются в пояснении.

• Максимилиан Крахе является председателем SFPI в Académie royale de Belgique (Королевской академии наук, литературы и изящных искусств Бельгии), редактором и соучредителем аналитического центра Dezernat Zukunft. Дэвид Адлер – координатор движения Democracy in Europe Movement (Демократия в Европе) по политическим вопросам.

Милана Салманова
Переводчик, лингвист, преподаватель. Студент ПГУ.

Источник: The Guardian